Курица-бабка
– Ее на суп надо, – говорила баба Зоя. – Кому такая хромая нужна.
А мы ее жалели, эту курицу. С собой в гамак брали, сидим на сетчатом гамаке, черешню едим и ее кормим. Она как человек была, все слушает, все понимает. Только косточки не выплевывает. Она такая же рыжая, как и все курицы, только хохолок белый.
На одной ноге прыгает, а вторую за собой волочит, как палку. Мы ее хромоножкой прозвали. Помню как-то дождь пошел, я ее спрятал под футболкой, у нее перья гладкие, теплые. А сама дрожит.
– Ты что дрожишь? – спрашиваю ее. А она не отвечает.
Я Юрка. А еще – мелкий и пенёк. Это потому что люблю сидеть на корточках и думать. А они сразу: «Пенёк, пенек». – Обидно.
А еще у меня ночью кошмары. Я бегаю в деревянную кабинку туалета. Через весь сад. Сова ухает, дождь в яблонях шуршит. Можно конечно у дома, но там бабушкины цветы. Узнает, прибьет. Баба Зоя у нас такая.
Иду как-то через сад и вижу бабку. Ночнушка белая, как простыня. На палку опирается, а ногу подтягивает за собой. И платок белый.
– Вы кто такая?
Бабка молчит.
– Вы на нашу курицу похожи, на хромоножку, – вдруг сказал я.
– А я и есть курица, – ответила бабка.
Я не поверил, конечно. Что за глупости! Лег спать и наутро подумал, что это был сон. Собираю малину и вдруг натыкаюсь на палку. Ту самую, на которую опиралась бабка. И решил ее спрятать. Ночью просыпаюсь, иду в туалет. А на скамейке сидит бабка и плачет.
– Вы что плачете? – спрашиваю ее.
– Палку не могу найти, – всхлипывает она.
Я палку ей отдал.
Оказывается, она раньше жила в соседней деревне Подосинково, и была у нее подруга. Они очень хорошо дружили, а потом поссорились. И она со злости сказала: «ты курица ощипанная». – А подруга ей как ответит: «А ты курица хромоногая». – И превратила ее в курицу.
Кто же знал, что она волшебница? С тех пор они больше не виделись.
– А ваша подруга до сих пор в той деревне живет?
– Откуда мне знать. Я бы все отдала, чтобы с ней свидеться. Прощения попросить, – вздохнула бабка.
И тогда я решился. Сказал бабе Зое, что схожу к Женьке в Подосинково. Это друг мой. А деревня всего в получасах ходьбы по пыльной дороге. Взял курицу, посадил в корзинку из-под грибов и пошел.
В деревне разыскал бабку, которую все звали «ведьмой». Женька меня проводил. Правда только до забора. Дальше, говорит, не пойду. А то в крысу меня превратит или в паука.
Мне тоже было страшно, но я пошел. Стучусь.
– Войдите.
Голос такой хриплый. Вижу, сидит на кровати обычная бабка в ночнушке. Похожая на мою бабку-курицу. Только платок черный.
Она впилась в меня глазами. А я сразу ей корзинку показываю.
– Мол, подруга ваша. Извиниться хочет. Ну, я пошел.
– Стой, – говорит бабка.
А сама подходит к курице, трогает ее пальцем. А палец такой длинный, с желтыми ногтями. Я вообще не понял, как это случилось. Смотрю, а вместо курицы уже моя бабка с корзиной на голове.
– Прости меня, Маня.
– И ты меня прости, Валька.
И как полезут друг к другу обниматься. Стоят две бабки в ночнушках и обнимаются. А потом знаете, что? Они решили заново жизнь прожить и в девочек превратиться.
И живут теперь в деревне Подосинково две девчонки. Она черной косынке, другая в белой и слегка прихрамывает. Мы с ними купаться вместе ходим на пруд. На камере от папиной машины плаваем. Весело!
Желтый автобус
– Он всегда кого-нибудь забирает. Не хочу желтый автобус. Не хочу, не хочу, – кричала Уля.
Мама закрывала форточку, задергивала шторы. Чтобы не видеть пролетающий автобус.
– Мимо, – вздыхали одновременно мама, папа и Уля.
Только бабушка не вздыхала. Она прятала билет под подушкой. Но однажды желтый автобус остановился у их окна.
– Бабушка, не надо! – пыталась ее удержать Уля. Но бабушка шагнула в автобус. И он улетел. Уля смотрела, как он отдаляется, становится все меньше и меньше. Пока не превратился в маленькую желтую точку. Девочка пыталась ее удержать, зажать в кулаке. Но она утонула в оранжевом облаке.
Уля увидела на бабушкиной кровати недовязанный носок.
– Я найду бабушку и верну ее обратно, – решила девочка. Она стала ждать желтый автобус.
И однажды ночью он прилетел за соседом. Уля зажмурилась и шагнула.
Она спряталась под сиденье. И весь полет просидела с закрытыми глазами. Автобус остановился, двери открылись. Улю ослепил яркий свет. Кругом летали бабочки и птицы. Ходили бабушки в белых косынках. Бегали дети в ночных рубашках и пускали мыльные пузыри. Дедушки кормили птиц с ладоней. На их бородах росли ромашки и колокольчики.
Вдруг Уля увидела свою бабушку. И подбежала к ней.
– Ты что, тоже? – удивилась бабушка.
– Нет, я за тобой, – ответила Уля и протянула бабушке недовязанный носок.
Бабушка посадила Улю на колени и стала довязывать носок.
Он быстро обретал форму, стопа, мысок, манжета. И вот уже готовый носок висел в воздухе.
– Срывай, – улыбнулась бабушка.
Девочка сорвала носок с воздуха, как яблоко с ветки. Натянула на ногу.
– А теперь ступай, – сказала бабушка. – Автобус скоро тронется.
– А ты? – спросила Уля.
– А я ужо тут.
– А как же мы без тебя?
– Вы тоже сюда прилетите, только позже, позже. Ну, ступай. Держи билет. Она передала девочке желтую бумажку, похожую на осенний лист. Сжала кончики ее пальцев. А потом отпустила.
– Предъявите билет, – услышала Уля хриплый голос, когда подошла к автобусной остановке.
Билета у нее не было.
Уля обернулась. И бабушки тоже не было. Девочка стала искать билет на земле. И только сейчас поняла, что никакой земли под ногами нет. Она парила в воздухе, как будто бежала, только плавно, бесшумно.
В этот момент в желтый автобус проскользнул господин в черной шляпе. Показал водителю билет, похожий на осенний лист. И автобус полетел. Уля смотрела на улетающий автобус. И думала о том, что больше никогда не погладит мамину руку, не прижмется к папиной щеке.
Она села на корточки и заплакала. Кругом летали бабочки и мыльные пузыри, которые не лопались.
А господин в черной шляпе летел в город. И думал о маленькой девочке с белыми косичками. О том, как она его встретит, как ему обрадуется.
Вскоре он вышел из автобуса. На улице было темно, горели только несколько окон. В одном из них он увидел две тени. Одна двигалась, другая была неподвижна. Он заглянул внутрь. Мужчина ходил по комнате, женщина сидела на диване в тапках и смотрела на стену.
– Может желтый автобус вернет ее обратно, может...– говорил мужчина. И оба вздыхали.
Господин в черной шляпе увидел фотографию. Девочка с рыжими косичками весело улыбалась. Господин видел эту девочку совсем недавно. Это ее билет опустился в его руку. Это ее место он занял.
Господин обернулся. Желтый автобус еще висел в воздухе.
– Только бы успеть, – сказал он самому себе.
Желтый автобус поднялся над домом, в котором раньше жил господин в черной шляпе. И куда он больше никогда не вернется. Но он знал, что поступает правильно.
Уля подбежала к автобусу. Господин снял шляпу и поклонился.
– Прости, это я взял твой билет. И он протянул ей бумажку, похожую на осенний лист.
Уля запрыгнула в автобус. Она махала человеку в черной шляпе, а он махал ей.
Когда-нибудь она вернется в это место, где летают бабочки и солнце слепит глаза. И ее встретит бабушка.
Уля больше не боялась желтый автобус.
Фрося и слизняк Василий
Жила-была девочка Фрося. Она любила есть суп, глазунью, макароны с подливкой, рыбную котлету с гречкой, и даже запеченную манную кашу с апельсиновым джемом. И все делились с ней. Потому что были добрые. Так думала Фрося и говорила: «Спасибо». А потом на улице ей кричали не «Фрося», а «Порося», – как бы случайно. По ошибке.
Девочка Фрося хотела стать балериной. Но в балетную школу ее не брали. И даже на утреннике она была не ромашкой, как все девочки. А блином.
– Почему блин, сейчас же не Масленица? – робко спросила она Марью Петровну.
– Другого костюма нет. Надевай!
И Фрося надела. И была блином. Печальным блином.
Она смотрела, как кружатся ромашки. Такие легкие и воздушные. Особенно Светка! Она так кружилась, что казалось, сейчас взлетит! У нее был пучок, а в нем – шпильки-бусинки, как жемчужины.
И захотелось Фросе стать такой же, как Светка. Чтобы к ней тоже подходил Петя Бровкин и говорил:
– Светка, давай поженимся?
Ну или хотя бы Эдик Медведев. Хотя нет, лучше Бровкин. И пошла она в лес. А в лесу после дождя было много слизняков, червей и улиток.
И нашла она одного слизняка. Такого склизкого, что он оставлял свою липкую слизь на руке Фроси.
– Мне надо его поцеловать, надо поцеловать, – уговаривала себя Фрося. А потом сморщилась и быстро коснулась его губами.
Не успела она это сделать, как слизняк выскользнул из рук. И перед ней стоял мальчик в кепке и жевал жвачку.
– Привет! Я Василий, а ты кто?
– Фрося, – смущенно сказала она.
– Будем дружить? – спросил он.
– Будем! – обрадовалась Фрося.
И вот она уже шла в сад за ручку с Васей. А после сада он ждал ее у калитки.
Она бросала свою запеканку и говорила:
– Доедать не буду. Мне некогда! Меня ждут!
И бежала к калитке, возле которой стоял Василий.
Они гуляли, катались на велосипеде, рисовали мелом на асфальте и играли в мяч. Один раз он поцеловал ее в щечку. И поцелуй был совсем не склизкий. А очень даже приятный.
На утреннике в саду ей снова выдали костюм блина, она его надела и сказала:
– У вас у всех одинаковые костюмы, а у меня – особенный.
И танцевала так задорно, что все смотрели только на нее.
Фрося стала носить юбки и платья, плести венки из одуванчиков. Как-то раз она подбежала к калитке, а Василия нет. И вместо него на траве лежит маленький слизняк. Она посадила его на ладонь и отнесла в лес.
– Пока, Вася. И спасибо тебе! – сказала Фрося.
И пошла гулять с Петей Бровкиным.
