Лев Яковлев в детстве хотел стать художником, в то время как его родители
хотели, чтобы он стал музыкантом, а когда выяснилось, что сыну частично наступило на ухо
харизматичное русское животное, чтобы был хоть кем-нибудь нормальным, - например, строителем или
экономистом. Ничего у них не вышло: у Льва Яковлева с живописью, у его родителей с остальным. У кого
вышло, сказать трудно, но Лев Яковлев стал квалифицированным сторожем-истопником. На этом поприще
он сменил несколько важных объектов, с которых его с позором изгоняли, поскольку Лев Яковлев уезжал
каждой весной с любимой женой Фаей и бурно растущим сыном Петей в деревню Жары, что во Владимирской
области. Где с остервенением исписывал килограммы бумаги тысячами слов. Казалось, по законам жанра,
его упорство должно было дать какие-нибудь результаты. Но Лев Яковлев установил всесоюзный рекорд,
не напечатав за тридцать с лишним лет ни одного стихотворения (звучит и впрямь забавно, а ведь это
человеческая жизнь, друзья!).
С другой стороны, Лев Яковлев всё-таки издал тридцать-сорок книг с мелкими детскими стишками.
Можно было бы, в общем-то, продолжать в том же духе, но Лев Яковлев решил ни с того ни с сего
стать молодым драматургом. В данный момент у него идёт несколько пьес в театрах, а может, и ещё
пойдут, если ему улыбнётся удача.
Если захочет, Лев Яковлев может утешать себя некоторыми окололитературными достижениями:
творческое объединение "Чёрная курица" (вместе с друзьями), несколько телепередач (с ними же),
журнал "Вовочка" (ясное дело, и тут друзья), Клуб детских писателей в библиотеке имени А.
Гайдара (куда от друзей денешься!).
Книга "В остатке", которая вышла в издательстве
"Арт Хаус медиа" в 2010 году, -
любимая книга Льва Яковлева (наряду с романом-фэнтези "Серк и Пророчество", написанным вместе
с бурно выросшим сыном Петром), потому как ему до сих пор нравится придумывать короткие весёлые
стишата вроде "Устал удав, уснул, устав".
Лев Яковлев в детстве хотел стать художником, в то время как его родители
хотели, чтобы он стал музыкантом, а когда выяснилось, что сыну частично наступило на ухо
харизматичное русское животное, чтобы был хоть кем-нибудь нормальным, - например, строителем или
экономистом. Ничего у них не вышло: у Льва Яковлева с живописью, у его родителей с остальным. У кого
вышло, сказать трудно, но Лев Яковлев стал квалифицированным сторожем-истопником. На этом поприще
он сменил несколько важных объектов, с которых его с позором изгоняли, поскольку Лев Яковлев уезжал
каждой весной с любимой женой Фаей и бурно растущим сыном Петей в деревню Жары, что во Владимирской
области. Где с остервенением исписывал килограммы бумаги тысячами слов. Казалось, по законам жанра,
его упорство должно было дать какие-нибудь результаты. Но Лев Яковлев установил всесоюзный рекорд,
не напечатав за тридцать с лишним лет ни одного стихотворения (звучит и впрямь забавно, а ведь это
человеческая жизнь, друзья!).